***
Предвкушая действительно вкусный ужин, Лухан, весело насвистывая, шёл домой, закинув топор на плечо и расстегнув рабочую безрукавку, поскольку сегодня в лесу было невероятно влажно, жарко и, как следствие, душно.
Сехун сидел на оборудованной полянке возле дерева: он вытащил из дома и расстелил на траве взятое откуда-то покрывало; кувшин с молоком стоял тут же, рядом с тарелкой с зеленью и парочкой морковок; чуть в стороне лежал пышный, нарезанный ломтями ржаной хлеб.
- О! Как здорово! - Лухан с удивлением уставился на полянку, с уважением поглядывая на Сехуна. - Черт возьми, где ты всё это взял?! - воскликнул он, всё же не сдержавшись, и присаживаясь рядом на покрывало.
- Выменял в деревне. - оставаясь внешне безразличным, пояснил Сехун, нет-нет, но выдавая себя вскользь довольной улыбкой.
- Тааак. - радостно хлопнул пшеничноголовый в ладоши, потирая их в предвкушении и бегая глазами по столу, думая, с чего же лучше начать. - Кстати, а где кролик?
- Он не готов. - надменно сказал лис, отворачиваясь. - Кое у кого закончились дрова.
- Эм... надо наколоть? - немного растерялся Лу.
- Будь добр. - всё таким же холодным тоном.
Несколько чурок уже валялись неподалёку, и даже стояла луханевская колода - надо только взять топор и наколоть. Лухан, без лишних вопросов встал, скинул слишком жаркую сегодня безрукавку уже полностью, и стал колоть дрова.
Сехун с радостью осознал, что его план сработал, продолжая тщательно шифровать взгляд. Глядя на Лухана, он успел несколько раз упасть в обморок, сам себя набил по щекам, затем умер и воскрес, насильно себя же реанимировав; при этом он ни разу не закрыл глаз, потому что... Лухан был божественен.
Лухан был Аполлоном во плоти. Он легко вскидывал тяжеленный топор, одним точным ударом раскалывая дерево. Мышцы на руках, спине и животе так красиво перекатывались, что Сехун фактически захлебывался слюной, желая, чтобы каждый милимметр этого тела был его и только его. Он стиснул руками покрывало, изо всех сил стараясь не наброситься на этого аппетитного соблазнителя, так неосторожно скинувшего одежду. Сехн представил, как сам срывает ее, как покрывает поцелуями его торс, жадно и ласково прикусывая кожу на животе и ключицах. Как валит его на это покрывало, нетерпеливо отбрасывая в сторону тарелки (кувшин он бы аккуратно отставил к дереву заранее), и как неистово скачет на нем, вырывая из этой сильной груди довольные страстные стоны. Но наваждение схлынуло, оставив лишь пелену на глазах:
- Надеюсь, этого хватит. - Лухан бросил топор, собирая вокруг колоды разбросанные от колки поленья. Затем понёс их на кухню, а Сехун в это время сильно зажмурился, ожидая правденого гнева, который последовал очень скоро: - СЕХУУУН! Но ведь здесь полно дров, даже сложить некуда! О, кролик...
Кары не последовало, потому что кролик был почти готов, томясь в большом горшке на печи. Радостный Лухан, позабыв напрочь про дрова, бодрым оленем прискакал обратно, неся горшок с жарким и двумя ложками, периодически обжигаясь о края и шипя.
***
- Сехун, после такого фантастического ужина я не буду тебя прогонять, - лениво заметил блондин. - какой там! Я на коленях готов умолять тебя остаться! - довольный жизнью Лухан валялся на покрывале круглым пузом к верху, закинув руки за голову и глядя в небо. Волосатые подмышки радостно топорщились туда же в предвкушении новой беззаботной жизни, где еще будет много-много горячих ужинов со вкусным мясом. Было так непередаваемо хорошо, что он решил поболтать еще немного: - после твоих кульбитов, я тогда испугался, что теперь останусь вовсе без пропитания и придется осваивать сельское хозяйство...
Предвкушая действительно вкусный ужин, Лухан, весело насвистывая, шёл домой, закинув топор на плечо и расстегнув рабочую безрукавку, поскольку сегодня в лесу было невероятно влажно, жарко и, как следствие, душно.
Сехун сидел на оборудованной полянке возле дерева: он вытащил из дома и расстелил на траве взятое откуда-то покрывало; кувшин с молоком стоял тут же, рядом с тарелкой с зеленью и парочкой морковок; чуть в стороне лежал пышный, нарезанный ломтями ржаной хлеб.
- О! Как здорово! - Лухан с удивлением уставился на полянку, с уважением поглядывая на Сехуна. - Черт возьми, где ты всё это взял?! - воскликнул он, всё же не сдержавшись, и присаживаясь рядом на покрывало.
- Выменял в деревне. - оставаясь внешне безразличным, пояснил Сехун, нет-нет, но выдавая себя вскользь довольной улыбкой.
- Тааак. - радостно хлопнул пшеничноголовый в ладоши, потирая их в предвкушении и бегая глазами по столу, думая, с чего же лучше начать. - Кстати, а где кролик?
- Он не готов. - надменно сказал лис, отворачиваясь. - Кое у кого закончились дрова.
- Эм... надо наколоть? - немного растерялся Лу.
- Будь добр. - всё таким же холодным тоном.
Несколько чурок уже валялись неподалёку, и даже стояла луханевская колода - надо только взять топор и наколоть. Лухан, без лишних вопросов встал, скинул слишком жаркую сегодня безрукавку уже полностью, и стал колоть дрова.
Сехун с радостью осознал, что его план сработал, продолжая тщательно шифровать взгляд. Глядя на Лухана, он успел несколько раз упасть в обморок, сам себя набил по щекам, затем умер и воскрес, насильно себя же реанимировав; при этом он ни разу не закрыл глаз, потому что... Лухан был божественен.
Лухан был Аполлоном во плоти. Он легко вскидывал тяжеленный топор, одним точным ударом раскалывая дерево. Мышцы на руках, спине и животе так красиво перекатывались, что Сехун фактически захлебывался слюной, желая, чтобы каждый милимметр этого тела был его и только его. Он стиснул руками покрывало, изо всех сил стараясь не наброситься на этого аппетитного соблазнителя, так неосторожно скинувшего одежду. Сехн представил, как сам срывает ее, как покрывает поцелуями его торс, жадно и ласково прикусывая кожу на животе и ключицах. Как валит его на это покрывало, нетерпеливо отбрасывая в сторону тарелки (кувшин он бы аккуратно отставил к дереву заранее), и как неистово скачет на нем, вырывая из этой сильной груди довольные страстные стоны. Но наваждение схлынуло, оставив лишь пелену на глазах:
- Надеюсь, этого хватит. - Лухан бросил топор, собирая вокруг колоды разбросанные от колки поленья. Затем понёс их на кухню, а Сехун в это время сильно зажмурился, ожидая правденого гнева, который последовал очень скоро: - СЕХУУУН! Но ведь здесь полно дров, даже сложить некуда! О, кролик...
Кары не последовало, потому что кролик был почти готов, томясь в большом горшке на печи. Радостный Лухан, позабыв напрочь про дрова, бодрым оленем прискакал обратно, неся горшок с жарким и двумя ложками, периодически обжигаясь о края и шипя.
***
- Сехун, после такого фантастического ужина я не буду тебя прогонять, - лениво заметил блондин. - какой там! Я на коленях готов умолять тебя остаться! - довольный жизнью Лухан валялся на покрывале круглым пузом к верху, закинув руки за голову и глядя в небо. Волосатые подмышки радостно топорщились туда же в предвкушении новой беззаботной жизни, где еще будет много-много горячих ужинов со вкусным мясом. Было так непередаваемо хорошо, что он решил поболтать еще немного: - после твоих кульбитов, я тогда испугался, что теперь останусь вовсе без пропитания и придется осваивать сельское хозяйство...